Кто бы рассказал мне всё ЭТО, — ни в жизнь бы не поверил, что такое вообще возможно! Но уж, поверьте мне, пожалуйста, на слово — что было, то было. Тем более что было всё это не с кем-то там, где-то и когда-то, а было всё не так давно, и, что самое главное, — лично со мной! В родном городе Баку.
… Прибыл в аэропорт Бина без опоздания. Вскоре объявили посадку в авиалайнер ТУ-134, который должен был доставить нас в город Горький (тогда ещё Горький). Занял своё место у окна, сижу, в окошечко гляжу, в ожидании взлёта, с последующей благополучной посадкой в пункте назначения.
Миленькая стюардесса попросила всех нас занять свои места, пристегнуть ремни и, желательно, воздержаться от лишних разговоров. Всё это привычно, логично, знакомо, актуально и нормально. Ничего такого особенного. Но вот следующей фразой… Она меня буквально сразила, заставила просто вздрогнуть:
— Командир корабля, — сказала она, — Юрий Карапетов и экипаж приветствуют вас на борту нашего авиалайнера, желают вам спокойного полёта и благополучного приземления в аэропорту назначения. Полёт будет проходить…
Стоп… Вот это лично мне уже неинтересно, как будет проходить наш полёт. Самое неожиданное и самое важное, просто потрясающее для меня уже случилось, она уже сказала! Это то, что командир корабля – Юрий Карапетов!
Так вот, услышав фамилию командира корабля, я уже не мог прийти в себя, — неужели, это наш Юрка Карапетов, мой друган, за штурвалом такого крутого лайнера оказался? Нужно что-то делать, как-то обозначить себя, столько лет не виделись, узнает ли? И так обозначить, чтобы Юра сразу понял, что по чём, и что к чему.
Боже мой, ведь мы же с ним за одной партой в начальной школе сидели, и, помнится, он тогда уже «видел» себя пилотом, весь самолётами в мыслях и разговорах был окружён и занят. И не скрывал этой привязанности. Даже наша любимая учителка Софья Христофоровна Амирханова, как-то по-особому относилась именно к нам, его в шутку называла… летателем, а меня соответственно… писателем! Спасибо ей, всё замечала наша милая Софушка, ничего не пропускала. Вот я и решил обозначить своё присутствие в салоне таким образом, чтобы Карапетов вышел бы из кабины и сразу бы всё понял.
Достаю из портфеля ручку, блокнот и пишу записку другу, следующего содержания, чтобы без лишних слов всё понял:
«Юрочка, — написал я ему, — если будешь плохим летателем, то Софье Христофоровне доложу. Линеечкой по темечку от неё получишь, помнишь, как получали? Летателю от писателя – горячий школьный привет».
Хотел передать записку командиру через стюардессу, но она с опаской поглядела на меня, и строго сказала, что это категорически запрещено. Но я ей объяснил ситуацию, и она, хоть и нехотя, но записочку взяла.
— Я так думаю, что это мой школьный товарищ, одноклассник, — говорю ей, улыбнувшись, — вот ему, к примеру, сколько годков-то нынче будет?
— Тридцать пять…- улыбнувшись, сказала девушка.
— Всё правильно, значит, это точно он, мы с ним ровесники. Передайте ему, пожалуйста, что в салоне самолёта его школьный товарищ находится, жаждет его обнять, расцеловать и кое о чём повспоминать. Он будет рад, не сомневайтесь в этом.
— Хорошо, я сделаю это, — пообещала она и скрылась в пилотской кабине.
И к моей большой радости, командир корабля, тут же, широким шагом уже шёл по салону, выискивая взглядом своего «писателя». Я-то его сразу же узнал, затаился в трепетном ожидании сумасшедших восторгов, объятий! Но… Увы, этого не случилось. Мимо прошёл, друган! В чём дело, неужели он меня не узнал? Какой ужас! Но… не успел я эту грустную мысль обдумать толком, как на меня вдруг сзади навалилась огромная, я извиняюсь, туша… Юрки Карапетова! Это он такой хитрый «заход» сделал. Молодец, узнаю шутника, наш человек!
Он, буквально, захватил меня в охапку (здоровенный ведь мужик!), и потащил в свою… пилотскую кабину!
— Ты чего тут сидишь, родной мой? – захлёбываясь от нахлынувшей радости, кричал командир, — твоё место рядом со мной. Забыл, как в школе, сколько лет сидели, плечом к плечу!
— Всё помню, милый Карапетик, всё помню!
Мы зашли в пилотскую кабину, нагляделись вдоволь друг на друга, наобнимались, а потом он по-дружески говорит второму пилоту: «Володь, ты пойди пока в салон, покемарь там маленько, а мы тут с другом свою школьную молодость повспоминаем.
Володя охотно ушёл в салон, а я уселся в его кресло второго пилота, для приличия взялся даже за штурвал, а куда же денешься, если усадили. Летим! На панели куча тумблеров и огоньков, в которых я ни черта не понимаю, но… Юрка-то рядом, и у него уж всё под контролем. Волноваться не приходится. Летим!
— Вон, видишь, вдали огни горят? – показал мне Юра на море огней, и добавил — это ведь и есть твой Горький. С минуты на минуту, будем там.
«Боже мой, — подумал я, — это как же мы впишемся в это сплошное месиво огней?». Куда же приземляться-то будем?
Если честно, мне стало страшно. Особенно, когда он показал на такую малюсенькую, как спичечка, но яркую полосочку посреди кучи огней: «Вот туда мы и должны попасть». Это наша взлётно-посадочная полоса…
— А если вдруг промахнёмся, ведь она же такая малюсенькая!? – сдуру я выпалил крамольную мысль, и тут же прикусил язык.
Юра поглядел на меня удивлённо и спокойно сказал: «Попадём-попадём, не можем не попасть, — сказал Юра, слегка улыбнувшись, — ведь мы же с тобой у Софушки, как-никак, учились! Школа у нас с тобой одна, замечательная, так что всё будет в порядке.
… Это точно! Спасибо, Юрочка, тебе за всё! И за этот незабываемый полёт, и за память о нашей незабвенной Софушке! Софье Христофоровне Амирхановой, кавалере высшей награды страны тех лет – ордена Ленина.
Это ведь именно она, давным-давно, благословила нас на великие дела. Не только Юру, но и меня, одни «кликухи» чего стоили – «летатель»… «писатель»… И ведь не ошиблась! Предельно точно всё уловила и подметила.
Спасибо ей за это и… за всё, за всё! Вечный ей покой. Помним! Ценим! Любим! Всегда! На все времена…
Кстати, после того совместного полёта с Юрой, он дважды заглядывал ко мне в гости, в Нижний Новгород. Я ему устраивал незабываемые пикники, с банькой, шашлычками, прогулками по историческим местам, по заветным тропкам, исхоженным некогда большими друзьями, великими Максимом Горьким, Фёдором Шаляпиным. Не говоря уж про Валерия Чкалова.
Теперь вот и мы с Юрой по этим же знаковым дорожкам вдоволь погуляли. А не только в небесах, за облаками полетали. Красота! Жизнь прекрасна, друзья, что и говорить!
Да здравствует жизнь! Берегите её, цените! И всё будет у нас хорошо. Вот увидите. А по-другому быть и не может. Поскольку, всё в наших руках. Не так ли? То-то же!
Успехов вам, друзья, во всём! Быть добру!
Валерий ТАТАРИНЦЕВ