Федеральная национально-культурная автономия азербайджанцев России
ФНКА азербайджанцев России создана 1 октября 1999 года

Как растоптали Сахарова?

  • 05/12/2016 --
  • Просмотров: 4882

377343062Кто такой академик Сахаров, и что он сделал для страны, вряд ли кому-то нужно рассказывать. Но и самого короткого пересказа его заслуг перед Отечеством, будет достаточно, чтобы понять, как дорог он был нашей стране, создав в тяжелейшее время военного противостояния с Америкой, настоящий ядерный щит, в виде водородной бомбы! Не считая всего остального. Именно за эти заслуги в деле укрепления обороноспособности государства, академик Сахаров и был трижды удостоен высшей награды страны — Героя Социалистического труда, с вручением соответственно трёх орденов Ленина!

Нужно ли говорить, как его трепетно хранили, берегли, любили и дорожили им руководители партии и правительства? И как берегли! С такой маниакальной тщательностью «берегли», что упрятали однажды, в 1980 году, подальше от людских глаз, в закрытый город Горький, на целых семь лет «упаковали»! Поселили с супругой Еленой Боннер, на самой окраине города, в самом дальнем микрорайоне с «красивым» названием Щербинки. Одновременно, лишили всех, некогда присуждённых званий и наград! Чтобы никто не украл, у престарелого академика? В общем, начудили кремлёвские мудрецы с известнейшим всему миру академиком.

Так что же случилось? Как это возможно? За что?

Смешно сказать, но за то, как мы поняли, что в силу своей высшей справедливости и гуманности, кроме научной работы, академик занимался ещё моральной поддержкой униженных и оскорблённых правозащитников. А у нас, в ту суровую пору, всех доморощенных правозащитников считали чуждыми отщепенцами, негодяями и врагами. И делали всё, чтобы позорно изгнать их из страны. Если помните, даже великий Мстислав Ростропович, с не менее известной супругой, оперной певицей Галиной Вишневской, удостоились той же позорной участи, что и Сахаров. Правда, им повезло чуть больше, они стали гражданами мира, а не то, что Горьковский микрорайон Щербинки. В любой стране мира их принимали с распростёртыми объятиями и считали за честь прикоснуться к их уникальному таланту. В любой, только, увы, не в нашей!

…Кстати, Ростропович наш земляк, бакинец, чем он всегда гордился. Когда мы с ним, в конце 90-х, встретились по трагическому поводу в Самаре (областное управление МВД выгорело до основания), сотни погибших и пострадавших сотрудников, он бросил все свои дела, и ринулся туда, по зову сердца, помочь семьям пострадавших, как материально так и морально, а я прибыл туда, будучи собственным корреспондентом Объединённой редакции МВД России по Волго-Вятскому региону. И мы с ним, встретившись, уже, практически, не разлучались, перемещались по горестным домам вместе, и я всё видел и всё слышал, как он, обливаясь слезами, успокаивал людей. На колени падал перед матерями, потерявшими своих детей. Это удивительный, просто святой человек! Сколько в нём было душевности и теплоты. Как же можно было это не разглядеть, когда его у нас нещадно и жестоко гнобили столько лет!

…Когда я впервые обратился к нему по имени-отчеству, он встал в назидательную позу и категорично заявил: «Никакой я тебе не Мстислав, и никакой не Леопольдович! Для тебя я просто… Слава! Славка! Понял, Валерка?».

Конечно, понял! С удовольствием! Хотя, если честно, язык поначалу не поворачивался называть этого гения человечества… Славой. Славиком. Но… пришлось.

…Однако, давайте вернёмся к Сахарову. Когда он «отбывал свой срок» в Горьком, целый отряд «чекистов» прикрепили к этому району, к этому дому, куда его поселили, следили за ним круглосуточно, неусыпно, отслеживали каждый шаг, прослушивали каждый телефонный звонок. В общем, глубочайший домашний арест в натуре. Полное лишение свободы передвижения, элементарных прав, требований, а также всяческих ближайших перспектив.

Ну, в общем, что вам говорить, вы и сами помните, в какой свободной, «правовой» стране мы тогда жили. Вспомнить хотя бы того же Солженицына, Пастернака, Бродского…

Когда в течение всего-то трёх безумных лет, наша страна Советов перехоронила целую плеяду престарелых генсеков, вдруг наступила пора «исторической» Горбачёвской эпохи, перестройки, одной из знаковых страниц которой, было долгожданное освобождение академика Сахарова из Горьковской ссылки, и возвращение в Москву, вот, мол, какие мы добрые и хорошие, не то, что… ТЕ! Более того, Сахаров был избран народным депутатом СССР, где с высокой трибуны съезда, первым делом бросил серьёзное обвинение руководству страны, за наше нелепое и непродуманное участие в Афганском кровопролитии: за что мы там боролись, уложив сотни молодых парней-воинов, кого они там защищали, за кого страдали? Мы предали своих парней, отдавших жизни ни за что!

Услышав такое умозаключение, Горбачёв буквально вытурил Сахарова с трибуны: «Ваше время кончилось, Андрей Дмитриевич, покиньте трибуну!».

Ваше время кончилось… Какая трагическая фраза, когда бы знать, что именно в тот день Сахаров… умер. «Ваше время кончилось».

…В работе того исторического съезда принимал участие и МОЙ депутат, Леонид Иванович Матюхин, начальник управления Горьковской железной дороги. В том смысле МОЙ, что я, как журналист, был приглашён в его предвыборную команду, обеспечивал словом и делом его продвижение в народные депутаты. И обеспечил! Чему он был очень рад. Как он решил меня отблагодарить за это, расскажу чуть ниже, а пока, не отвлекаясь сильно от темы, снова о Сахарове.

Приглашает однажды меня Матюхин в свой кабинет, и говорит:

— Вот, знакомься, — подвёл к столу, где сидел его гость (уж больно лицо знакомое!), — мой коллега по депутатскому корпусу, писатель Алесь Адамович, прошу любить и жаловать!

— Господи, какое счастье, здравствуйте! – вырвалось у меня, — «Хатынская повесть», «Партизаны»… Я зачитывался в детстве вашими книгами о войне, очень рад с вами лично познакомиться, дорогой Александр Михайлович (Алесь, это его псевдоним), встреча с вами для меня теперь, как факт биографии!

— Ну, вот и отлично! – вступил в разговор Матюхин, и тут же дал мне свою вводную: — Возьми мой автомобиль, отвези гостя в Щербинки, с людьми поговорите, посмотрите, оцените, в общем, ты меня понял. Ведь Александр Михайлович крепко подружился с Андреем Дмитриевичем на съезде, и вот приехал со мной, чтобы своими глазами увидеть и услышать, как тут измывались над великим учёным и гражданином.

— Всё понял, Леонид Иванович, — говорю шефу, — устроим ознакомление в лучшем виде.

— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Матюхин.

… Итак, приехали мы в Щербинки, зашли в ту квартирку-панельку на первом этаже, прошли по двум убогим комнаткам, кухонька, балкончик. Туда, после отъезда Сахарова, никого уже не заселяли, планировали открыть музей его имени. Прикреплённая женщина-хозяйка присматривала за квартирой, наводила порядок.

— Эх, и поиздевались здесь над ним, шагу не давали спокойно ступить, каждое слово прослушивалось, — рассказывала хозяйка, — а что с ним делали в лечебнице, куда он попал, так это же уму непостижимо! Это надо было видеть! Недавно по телику показывали.

— Жаль, не видели, а хотелось бы, — грустно заметил я.

— Если у вас есть знакомые в телецентре, поезжайте, попросите, может, вам покажут!

Адамович посмотрел на меня таким просительным взглядом, что я понял, тут отступать нельзя, надо ехать! Вспомнил про свою знакомую тележурналистку – Нину Звереву! Самая популярная и знатная теледива области!

Мчимся на Белинку, там телецентр. Нахожу Нину:

— Ниночка, золотце, выручай! – кидаюсь к ней в объятия. – Вот Алесь Адамович приехал специально из Москвы, вырвался в самоволку со съезда народных депутатов, просто жаждет увидеть ролик про «лечение» Сахарова. Поможешь?

— Валер, если ты просишь, как же не помогу, обязательно помогу!

78В общем, Нина Витальевна нам быстренько всё устроила, и мы собственными глазами наблюдали, как издевались над академиком в течение чуть ли не месяца, тамошние врачи. Не сами, конечно, установку такую получили. Например, он о чём-то их простит, а они, ухмыляясь, тут же отворачиваются, мол, и слышать не хотим, перебьётесь. Жуть!

Адамович, глядя на всё это, глазам своим не верил, и поминутно вытирал слёзы. Да и мы с Ниной не могли устоять, тоже всплакнули, было дело.

Сейчас Нина Зверева живёт и работает в Москве, директор учебного Российского центра «Практика», член Академии Российского телевидения. Умница-красавица! И талантище!

…А теперь о Матюхине и съезде. Однажды он вышел на трибуну съезда и вмиг разложил в пух и прах всех приближённых к власти академиков:

— Ведь вы, помнится, давали свои советы сначала Хрущёву, потом Брежневу, потом Андропову, Черненко, теперь вот  выходите на высокую трибуну съезда, и опять даёте какие-то советы. Так где же польза от них, где?

Тут на трибуну буквально выскочил академик Арбатов, и в уничижительном тоне, чуть ли не прокричал на всю страну:

— Тут какой-то железнодорожник, ещё будет нас учить…

«Какой-то железнодорожник!» — это круто. Да он начальник Горьковской железной дороги! Величина! Матюхин этого академического хамства, простить не мог. Прислал за мной из Москвы СВОЙ вагон, поселил в гостинице «Россия» и велел срочно подготовить «ответ Чемберлену», в смысле, Арбатову. Что я и сделал. Матюхин чуть не подпрыгнул от счастья и восторга, когда прочитал. Правда, снова на трибуну, он с этим ответом уже, увы, не прорвался. Жаль.

…Но зато через пару месяцев его назначили министром МПС СССР! Я тоже был приглашён на эти торжества, по случаю такого высокого восхождения.

— Валер, хочу сделать тебе предложение, — обнял он меня за плечи, после официальных мероприятий, и увёл в свой министерский кабинет.

— Делайте, Леонид Иванович, я весь внимание, — говорю ему, уже предвкушая что-то грандиозное, судя по выражению его лица.

— Предлагаю тебе возглавить пресс-службу Министерства путей сообщения СССР, я такое решение уже принял, окончательное слово за тобой! — сказал он и добавил: — Генеральская должность, между прочим, чтобы ты знал.

— Спасибо, Леонид Иванович, за доверие, но… нужно подумать. Это же столько проблем сразу возникает: переезд, квартира, а у меня семья…

— Квартира – не твой вопрос, думай! Семья не будет возражать. Месяца хватит на раздумье?

— Хватит! – твёрдо пообещал я.

Ровно через месяц, когда я уж было «созрел», на повестку дня в стране вышел… ГКЧП. И страны той, СССР, по сути, уже не стало.

На том всё и закончилось.

Валерий ТАТАРИНЦЕВ