Накануне 25-летия Ходжалинской трагедии в офис ФНКА АзерРос пришел один из очевидцев драматических событий, произошедших в Нагорном Карабахе. Алпанаев Мадат Али оглы рассказал о непростой судьбе своей семьи, вынужденно покинувшей родное село, развязанной в Нагорном Карабахе войне, в которой он потерял много своих близких друзей и знакомых, а сам, жена, дети и родственники стали беженцами. Ему по-прежнему не по себе, когда он вспоминает об этом времени.
Нагорно-Карабахский конфликт, навязанный Азербайджану армянскими сепаратистами из-за территориальных претензий, перерос в настоящую войну и стал самым масштабным по числу жертв, разрушений, экономическому и моральному ущербу. В результате этих событий были оккупированы Нагорно-Карабахская Автономная область и 7 близлежащих районов Азербайджана, то есть 20% территории республики, более 870 населенных пунктов. На территории страны появилось свыше 1 млн. беженцев и вынужденных переселенцев.
Самой страшной трагедией этого конфликта стали события в Ходжалы — массовое убийство мирных жителей. В ночь с 25 на 26 февраля, с применением бронетехники армянскими боевиками был атакован маленький азербайджанский городок Ходжалы, в результате актов вандализма и геноцида были убиты в нем и окрестностях 613 человек, причинены увечья и ранения 487 людям, 150 человек пропали без вести, а 1275 – побывали в заложниках.
— Мадат, вы родились и жили в Армении, но потом вынуждены были покинуть свой родной очаг.
— Я родился и вырос в Армении в 1964 году, в бывшем теперь Азизбековском районе, где вперемежку были чисто армянские и азербайджанские села. Мое родное село Кочбек, где преимущественно жили азербайджанцы. Как и везде в стране, работали и жили, всё было нормально. Так как это была сельская местность, мы, в основном, занимались животноводством, ну и у каждой семьи хватало работы по огороду. У меня были три брата и три сестры, все они родились там же, и наши родители уроженцы этого села.
Закончил школу, отслужил в Советской Армии два года, с 1982 по 1984 годы, в Казахстане, вернулся в село, устроился на работу и одновременно учился в сельскохозяйственном институте в Гяндже на заочном отделении, на экономическом отделении. Закончил, получил должность главного экономиста в селе, стал председателем профкома, создал семью. У меня сейчас трое детей, двое родились в селе Кочбек, и только младшая дочь — в Нагорном Карабахе городе Шуша, потому что мы были вынуждены уехать из родных мест.
— Почему и как это произошло?
— Меня часто спрашивают, как так получается, все было хорошо, а потом вдруг стало плохо, что пришлось даже бросить свой родной дом. В том-то и все дело, что внятно это никто не сможет объяснить. Сколько себя помню, мы всегда спокойно работали, учились, жили, отношения между армянами и азербайджанцами были дружелюбными, выручали друг друга, поддерживали, вместе отмечали праздники, справляли свадьбы.
И вдруг в нашем районном центре стали появляться какие-то люди с враждебными намерениями по отношению к азербайджанцам, стали разносить нелепые слухи о нас. За короткое время так случилось, что мы, жители села, стали понимать, в своем родном селе нам оставаться уже небезопасно. В моей благодарной памяти остался образ человека первого секретаря райкома партии Азизбековского района Вагаба Вартаняна, сейчас, к сожалению, его нет живых. Он был достойным и смелым человеком. Когда начинались гонения и нападки против азербайджанцев, он нас поддерживал, не верил, что это настолько серьезно, успокаивал, чтобы мы не беспокоились ни о чем. Потом, когда возникла опасность нападения националистов, он организовал вооруженную защиту нашего села, чтобы туда не смогли проникнуть люди для всяких провокаций. Но события развивались так быстро, что очень скоро Вартанян понял, что уже невозможно обеспечивать нашу безопасность. Узнав о готовящихся погромах, он предупредил всех жителей села, чтобы мы очень быстро собрали всё самое необходимое и покинули село, пока не случилась беда. Мы практически ничего с собой кроме личных вещей взять не смогли.
Когда мы там жили, дружба между армянами и азербайджанцами была настолько сильной, даже не могли представить, что когда-нибудь будет такая ненависть к нам в Армении. На этой земле родились и жили наши родители, деды и прадеды, между армянами и азербайджанцами было взаимопонимание и взаимовыручка. У нас есть такое понятие как «кирве» — это названный отец ребенка, который присутствует и держит ребенка при обрезании. Вы знаете, что обычно кирве выбирают среди самых близких друзей семьи или из числа родственников. И потом по жизни мальчик, когда он станет намного старше, всегда обращается к кирве за любым советом и по любому поводу. А кирве, который становился роднее и ближе даже некоторых родственников, обязан был его поддерживать во всем и всячески ему помогать ему. Вы представьте, многие наши сельчане обращались к своим друзьям — армянам стать кирве. Вот какое доверие было между нами.
В нашей деревне было немало и смешанных семей, по соседству жила такая семья. У моего хорошего друга жена была армянкой, а в семье у них трое детей.
— В какой период времени произошли события, вынудившие азербайджанцев массово покинуть свои родные дома?
— Именно в конце восьмидесятых годов прошлого века сложилась такая невыносимая ситуация, что нам стало опасно находиться в Армении. По всей республике началась кампания против азербайджанцев, проживающих в Армении. По иронии судьбы, колхоз в нашем селе назывался «Дружба», по-армянски это звучало, как «баре комутюн».
В 1987 году все жители села вынуждены были выехать и устраиваться в разных местах в Азербайджане. Моя и еще несколько семей нашего села направились в Нагорный Карабах, в город Шуша, потом моя семья поселилась в селе Малбейли, которое находилось неподалеку от Степанакерта. Нас очень хорошо приняли, мы стали обустраиваться, власти республики нам выделили участок, материальную помощь, чтобы мы хоть как-то могли построить домик. Я устроился на работу главным бухгалтером. Жил в Малбейли, а на работу ездил в гор. Ходжалы, расположенный в пяти километрах от нашего села.
Две семьи, которые раньше я хорошо знал и с которыми дружил и тесно общался, переехали жить в Ходжалы. Судьба оказалась очень жестокой к одной из этих семей — Керимовым, они все погибли как раз во время событий в Ходжалы, никто не остался в живых. Вторая семья, это Агаларовы, тоже пострадала, но не все у них погибли.
— Вы переехали в Нагорный Карабах, не зная, что там неспокойно?
— Ну, во-первых, мы знали, что теперь находимся на территории Азербайджана, и нас в случае опасности власти смогут защитить. Я даже представить не мог, что и в Нагорном Карабахе нас, азербайджанцев, выгонят из родных мест, тем более там веками жили наши предки.
Но наши ожидания оказались напрасными. С такой же ненавистью и злобой со стороны местных армян мы столкнулись и здесь. Постоянно были какие-то провокации. Со стороны Степанакерта в село Малбейли раздавались выстрелы. Таким образом нас хотели напугать, чтобы мы покинули свои дома. Мужчины по ночам выходили и патрулировали по улицам, чтобы не допустить внезапного нападения, и у нас yа всех было всего 2-3 охотничьих ружья.
Очень скоро мы привыкли к частой стрельбе, что даже перестали реагировать. Если раньше между селами курсировал хоть какой-то транспорт, то потом и вовсе прекратилось всякое движение. Каждый день мы жили в страхе. Иногда только слышали шум летающих вертолетов, которые еще могли появляться в азербайджанских селах. А когда армянскими боевиками был сбит вертолет с людьми, то и они перестали летать. Мы оказались в изоляции. Ситуация была очень напряженная, оставаться в селах уже становилось совсем опасно, и тогда каждый, кто мог, старался вовремя уехать и увезти свою семью, но это удалось совсем немногим. Вскоре и дороги были заблокированы армянскими боевиками. Если раньше с работы каждый вечер возвращался в свое село из Ходжалы, то потом и это стало невозможно, и я оставался у своего друга Агаларова, он был директором автотранспортного предприятия, и ночевал у них.
— А какие-то усилия по эвакуации населения предпринимались местными властями?
— Всего лишь два-три раза прилетал вертолет, чтобы забрать женщин, детей и стариков, но сколько он мог вместить людей — очень мало. Мне удалось свою семью посадить в вертолет, и они благополучно добрались до Шуши. Кстати, после этого вертолеты к нам больше не прилетали. Стало очень опасно.
Вскоре мы вообще оказались в заложниках, никакой власти на местах не было, и помощи ждать тоже было неоткуда. Никакой связи с Азербайджаном уже не было. Люди не понимали, что вообще происходит. Каждый день приходила информация о зверствах армянских националистов. У многих не выдерживали нервы, некоторые отчаявшиеся женщины готовы были пойти на самоубийство, чтобы не попасть в плен к этим жестоким боевикам. Именно в эти дни в нашем селе выстрелами из пушек и БМП были разрушены несколько домов и погибли люди.
Понимая, что помощи ждать неоткуда, мы своими силами попытались организовать эвакуацию жителей села. К нам как раз в село прибыло несколько солдат Советской Армии, и мы попросили их сопроводить группу жителей, надеясь, что с русскими солдатами боевики нас не тронут. Недалеко от села был расположен блокпост армянских боевиков, чтобы никого не выпускать из села. В руках у российских солдат были белые флаги, они шли впереди, ведя за собой мирных жителей из села, но, как только они оказались в зоне видимости блокпоста, прицельным огнем два солдата были убиты. Попытка эвакуации не удалась, люди вернулись обратно.
Потом была организована еще одна попытка, и, к счастью, удачная. В село для организации отряда самообороны прибыл Керимов Азат, ему уже присвоено звание «Герой Азербайджана» за его вклад в оборону и защиту Нагорного Карабаха. У него был единственный противотанковый снаряд, которым благодаря точному попаданию он уничтожил блокпост, и дал возможность выйти по свободному коридору большинству жителей села, которые благополучно добрались до города Шуши.
К сожалению, были и такие люди, которые в результате обстрелов были ранены, естественно они не могли идти со всеми, так как дорога шла высоко в гору, и остались в этом селе, который вскоре был захвачен боевиками. Их дальнейшая судьба мне неизвестна. Из моих близких знакомых это Гумбатов Ингилаб, Джафаров Маил и другие, но их фамилии я уже не помню.
— Как складывалась в дальнейшем Ваша судьба?
— Вообще об этом лучше не вспоминать, потому что много горя пришлось хлебнуть. Мало того, что нас выгнали из родных мест, нам приходилось жить в ужасных условиях, в гараже, где крыша протекает, в разных неустроенных местах. Переехали в село Малбейли, но и оттуда пришлось бежать, потом находились в Шуше.
В ночь с 25 на 26 февраля армянские вооруженные формирования разгромили и взяли Ходжалы, а также жестоко расправились над мирными жителями города. В Нагорном Карабахе шла настоящая война. Очень скоро мы покинули и Шушу, там тоже нельзя было оставаться. Затем нас перевели в палаточный городок в Агдам. Через несколько месяцев пришлось переехать в окрестности гор. Барды, где нас поселили в пионерском лагере, потом жили в одном из общежитий города. Условия сами понимаете какие, порой не хватало самого необходимого. Кругом беженцы, люди напуганы до смерти, страшное напряжение, идет война, гибнут люди…
Никогда не смогу забыть самое страшное из своих впечатлений того времени. В Агдаме я видел своими глазами убитых и растерзанных ходжалинцев, которых привезли в город на грузовике. Даже не смогу вам описать того ужаса, который испытали я и другие очевидцы увиденного.
Вскоре с семьей уехал в Исмаиллинский район к старшему брату, немного пожили у него, переехали в Шемаху, а потом в пригород Баку, где немного вздохнули и успокоились.
Во всех городах и райцентрах Азербайджана находились беженцы из Армении и Нагорного Карабаха. В первое время думали, что очень скоро все успокоится, война закончится, и мы вернемся обратно. Но и через год, и через два и три года ничего не менялось, и надо было принимать решение, как и где жить на постоянной основе, чтобы планировать свою жизнь. У меня трое детей: старшая дочь Телли, потом сын Галиб и младшая Вусала. Надо было самому как-то устраиваться в жизни и о детях подумать. Один из моих хороших друзей предложил приехать в Москву. Поехал, присмотрелся, устроился на работу. И в российской столице первое время столкнулся со многими проблемами, но по сравнению с тем, что мне пришлось пережить во время карабахской войны, конечно, эти временные сложности можно было пережить.
Для меня главным было, чтобы дети получили высшее образование. Телли не повезло, так как ее детство и юность были очень тяжелыми, нам пришлось постоянно менять местожительство, и с учебой у нее не всегда складывалось. У нее теперь своя семья и дети. Сын учился в медицинском институте на стоматолога в Нижнем Новгороде, но не смог закончить институт и теперь работает в другой сфере, младшая — учится в Первом Московском Государственном медицинском университете имени И.М.Сеченова на 5-м курсе.
— Скучаете по родным местам, дому? Хотели бы вернуться обратно, если такая возможность была у вас?
— Конечно же, бывает, что заходит разговор о местах, где прошло детство, школьные годы, юность и многое другое, и становится не по себе. Хочется хоть глазком посмотреть на свой дом, село, в котором жил, где похоронены предки, много близких и родных мне людей. Но об этом даже мечтать не могу по понятным причинам.
Я бы с большим удовольствием вернулся в Нагорный Карабах, который всегда был азербайджанской землей. Даже мои дети готовы меня поддержать в этом. Если вопрос с Нагорным Карабахом разрешится, и он будет возвращен Азербайджану, многие беженцы из Армении и карабахцы из числа моих знакомых готовы вернуться туда, чтобы жить и обрабатывать землю своих предков. Они очень надеются и уверены, что это обязательно произойдет.
Беседовал Вагиф Адыгезалов