Кельбаджарский район Азербайджана, откуда родом мои предки, оккупированный армянами с апреля 1993 года, 25 ноября 2020 года согласно трехстороннему заявлению, подписанному 9 ноября 2020 года главами Азербайджана, России и Армении, наконец-то освобожден от армянской оккупации. Весь азербайджанский народ и, прежде всего, жители этого района, в том числе и мой папа, безмерно счастливы, что этот долгожданный день все-таки наступил.
В родительском доме, в Азербайджане, почти 27 лет хранится нераскупоренная бутылка минеральной воды «Истису» с советской этикеткой на ней. Нофель, мой отец, всегда говорил, что откроет ее после того, как вернется в родной Кельбаджар. Могила его родного (единственного) брата Фазиля, умершего в достаточно молодом возрасте, находится там. Или находилась… Даже не знаю, что и думать по этому поводу. Мама после смерти моего дяди все эти годы бережно хранила его записную книжку со стихами, которые в последние месяцы своей жизни он сочинял в больнице, и вот буквально несколько лет назад она передала мне эту дорогую для нашей семьи памятную вещь.
По рассказам моей бабушки (по отцу) Ханум и других очевидцев событий первой Карабахской войны, когда армянские сепаратисты и боевики, имея перевес в военной технике и живой силе, наступали на Кельбаджарский район, из города, окрестных сел и деревень гражданское население вынуждено было покинуть свои дома, свои родные очаги. За исключением молодых ребят и мужчин, оставшихся и готовых почти голыми руками защищать свою землю.
В спешном порядке, выводя женщин и детей из нашего родного села Аг Гая ( в пер. с азерб. «белая скала»), мой дед Муса вместе с остальными стариками, понимая, что силы оставшихся для обороны села молодых ребят неравны по сравнению с противником, с одной двустволкой решили вернуться, чтобы хоть чем-то помочь им. Опять же, по рассказам очевидцев, я узнал, что мой дед, помогая жителям покидать село, с высотки заметил, как в ущелье люди в военной форме взяли в плен одного из защитников села – парня по имени Дагестан, сотрудника тогдашнего ещё ОМОНа, совсем еще молодого, полгода назад женившегося. Кстати, впоследствии, как мы узнали, пропавшего без вести. До сих пор неизвестно, жив он или мертв. Несмотря на слезные уговоры бабушки, дед тем не менее возвращается в село и тоже попадает в плен к армянским боевикам.
С тех пор прошло много времени, но я отчётливо помню тот злосчастный 1993-й год, когда мой отец, всегда с иголочки одетый, в галстуке и в белых сорочках, вдруг превратился в неопрятного мужчину с неухоженной длинной бородой. Он замкнулся в себя и начал часто курить. Всё время куда-то уезжал, вел постоянно переговоры по телефону с какими-то людьми. Все время находился в нервном напряжении. Спустя годы я понял, что всё это делалось для того, чтобы вернуть своего отца и моего деда. В те годы министром МВД Азербайджана был Искендер Гамидов, который также, как и мой отец, был родом из Кельбаджарского района. Благодаря содействию и просьбам одного из друзей отца Искендера Искендерова, сотрудника МВД, несмотря на плотный рабочий график, министр принял моего отца, выслушал трагическую историю пленения моего деда и просьбу по его обмену.
Подробностей этих переговоров я, конечно же, не знаю, но папе в министерстве пообещали оказать содействие и дать такого военнопленного, чтобы армянская сторона наверняка согласилась совершить обмен. В итоге, ему для обмена дали военнопленного армянина, гражданина Франции, арестованного в зоне конфликта, его родной брат, по сведениям азербайджанской стороны, занимал высокую военную должность в армянских вооруженных силах.
Я даже помню тот день, когда отец в сопровождении людей привёз этого пленного на несколько часов к нам домой. Он был очень уставший, сильно заросший, достаточно неопрятный, и видимо, голодный. Показав ему дорогу в ванную комнату, отец зашёл в гостиную и вместе со всеми сел за стол. Пока те пили чай, тот привёл себя в порядок и вышел из ванной комнаты. Отец приказным тоном попросил маму, чтобы та накормила гостей перед дорогой. В итоге, еду принесли только военнопленному, так как остальные отказались есть. Затем отец дал ему костюм и рубашку из своего гардероба, приодев его, собрались выезжать. Я никогда не забуду взгляда военнопленного, как он перед выходом стоял на пороге и смотрел на меня и мою сестру.
Отцу удалось произвести обмен военнопленного. Но не на своего отца. Оказавшись в назначенное время на нужном месте, отец с удивлением заметил, что с армянской стороны из машины достают тело и в тот же час понимает, что его отца и моего деда нет в живых. Оказывается, как позже выяснилось, письма, которые всё это время папа передавал дедушке через сотрудников Красного креста и военнослужащих, ему просто не передавали. Ветеран Великой Отечественной войны, с больным сердцем, не надеясь на какую-либо помощь, умер в одиночестве от инфаркта. Причём, как потом сообщили медики, примерно за неделю до обмена. Меня всегда волновало, о чём же он думал в последние дни своей жизни…
P.S. Видя, что уже ничего изменить нельзя, не растерявшись, папа настоял на том, чтобы помимо тела отца, ему дали ещё и военнопленного. Армянская сторона, видя состояние моего отца, справедливости ради, безоговорочно, после нескольких часов ожидания, дали моему отцу двух пленных — братьев-близнецов из Тертерского района, где они, кстати, по сей день живут.
В последние несколько дней в связи с последними событиями вокруг военного противостояния Азербайджана и Армении, завершившегося возвращением оккупированных территорий, на меня нахлынули воспоминания о давно минувших событиях, и, в частности, история с обменом и чудесным освобождением благодаря моему деду двух братьев…
Я очень рад, что папа дожил до счастливого дня – освобождения родного Кельбаджара, что у него и многих других сотен тысяч человек появилась возможность вернуться к своим истокам, ступить на родную землю и опереться на собственные корни, питавшие нас с детства.
Замин Мустафаев, сын Нофеля, внук Мусы