Федеральная национально-культурная автономия азербайджанцев России
ФНКА азербайджанцев России создана 1 октября 1999 года

Адресовано сердцу

  • 05/07/2018 --
  • Просмотров: 4366

9 июня в Центре Гейдара Алиева Ясамальского района прошел авторский вечер писателя Натига Расулзаде, организованный ЦБС Бинагадинского района Главного управления культуры города Баку.

Он начал с высокого старта — одна из первых его книг «Всадник в ночи» (1983 г.) на второй же день стала советским бестселлером. Уже тогда, несмотря на жесткую цензуру, он поднимал в своих рассказах темы, за  которые не осмеливались  браться большинство пишущих людей той эпохи, страшась преследований: темы коррупции, взяточничества, подпольных цехов и эротики. Язык его прозы лаконичный, без лишних сантиментов, полон иронии, а энергетические рассказы, разножанровые и глубокие, независимо от сюжета, всегда пронизаны светом, ведь он четко осознает свою главную задачу — помочь читателю сделать выбор в сторону добра.

Натиг Расулзаде — заслуженный деятель искусств Азербайджана, профессор университета культуры и  искусств, автор более 50 книг, автор сценариев к фильмам и театральным постановкам, член правления Союза писателей, Союза кинематографистов и Союза театральных деятелей Азербайджана, президентский стипендиат, кавалер ордена «Şöhrət».

Интервью взяла Марина Мурсалова

— Вы стали известным писателем еще в советское время именно из-за своей смелости, в каком-то смысле бросив вызов системе. Как Вам удавалось издавать книги, обходя цензуру?

— Да, тогда, как известно, существовали запретные темы. Цеховщики, подпольные миллионеры — тогда все это подпадало под статью «Расхищение социалистической собственности в особо крупных размерах» и каралось высшей мерой наказания — расстрелом. Это были самые талантливые бизнесмены — таким сейчас дают ордена,  а тогда их расстреливали: нельзя было быть инициативным и тем более богатым. Вот такое было уродливое общество, хотя, несомненно, в нем было и много хорошего, позитивного.

Как вышла моя книга «Всадник в ночи»? У нас тогда был Главлит, цензура  — редакторы все тщательно вычитывали, но все они  были живые люди! А я в молодости  был  немного разбитной, пошел, с кем нужно  поговорил, сводил в ресторан и в результате книга вышла. Но уже через день после того как вышла, она произвела эффект разорвавшейся бомбы,  потому что ни в одной республике Советского Союза книг на такие темы не выходило. После этого на меня было оказано очень сильное давление со стороны Центрального  комитета партии.  В то время в Баку Первым секретарем был Гейдар Алиев, и ему доложили о моей книге.  Чиновники среднего звена обычно «хотят быть более католиками, чем Папа римский», они преподнесли ажиотаж вокруг моей книги как антисоветчину, говорили, что я не советский писатель, а настоящий диссидент. Тогда для писателя это было самое страшное слово и означало оно, что отныне ты в шаге от опасности: тебя могут арестовать и выгнать  из страны, я пережил много довольно неприятных моментов. Тогда азербайджанский Союз писателей возглавлял ныне уже  покойный Имран Касумов. Было всего года два, как я окончил литинститут в Москве и приехал в Баку. Я пошел к своему руководителю с вопросом: почему меня выбрасывают из тематических планов издательства, и я не вижу своих публикаций в газетах и  журналах? Я молодой писатель, должен видеть результаты своих трудов, говорил я. В противном случае уеду обратно в Москву, где мне предлагали остаться и работать. Имран Касумов на это ответил: не горячись, подожди. А через какое-то время позвонила его секретарша и попросила  зайти к нему. Я тут же прибежал, а он мне говорит: помнишь, я сказал тебе, не торопись? А в чем дело, спрашиваю? Гейдар Алиев ознакомился с твоей книгой и сказал примерно следующее: «А что тут такого? Все эти негативные моменты в республике есть, и мы будем над этим работать. Все он правильно написал». Но самое главное, что каким-то чудом уже через полчаса об этом разговоре узнал весь Баку, в том числе и аппарат ЦК. И сразу же отношение ко мне изменилось.

Книга «Всадник в ночи» – небывалый случай —  обсуждалась в КГБ, МВД в присутствии министров, и даже в ГАИ республики, потому что там был затронут вопрос взяток. Министры восклицали: Как? Взятки? Этого не может быть?! Это поклеп на нашу советскую действительность! Но после того, как Гейдар Алиев высказал свое мнение по поводу книги, чиновники, которые меня ругали, сами же стали звонить ко мне: мол, я сейчас пришлю шофера за книгой, ты подпиши ее для меня. Я не думаю, что Гейдар Алиев  прочитал книгу от первого до последнего слова, может, просто перелистал. Скорее всего,  немаловажную  роль в этом деле сыграл Имран Касумов. Тем не менее, он выразил свое позитивное доброжелательное отношение, и после этого я стал писать еще хлеще, после чего многие, наверное,  пожалели, что не сделали меня диссидентом.

Помимо эротики и цеховщиков, в моих книгах  было много криминала. Я вообще люблю писать на тему криминала. Не детектив, а именно рассказ с элементами криминала. Детектив – как сыгранная шахматная партия. Какая бы гениальная партия не была, она сыграна, попала в историю шахмат и никому уже не интересен этот рисунок игры. Вы скорее всего не станете перечитывать детективную книгу, если только там нет интересных живых героев, которых создают классики литературы. У Достоевского есть приближенный к детективу роман — «Преступление и наказание». Но согласитесь, что это, скорее, криминальная история.

«Я понял, что суесловие в литературе не нужно и даже  вредно»

— Вы, кажется, начинали с газеты?  Помните свою первую публикацию?

— Помню, когда я учился в старших классах, у меня появился писательский зуд, и я стал что-то сочинять. Затем пошел в газету «Молодежь Азербайджана» и предложил свои услуги, сказал: хочу у вас работать. Там были старые журналисты, которые годились мне в отцы. Но они согласились.  Ладно, говорят, дадим тебе задание: пойди в общество ветеранов революции, напиши репортаж. Мне это было совершенно не интересно, но я пошел и написал. На следующий день принес рукопись — они стали читать и хохотать. Дело в том, что я написал статью очень поэтично и образно, как поэму. Они посмеялись, но потом сказали, что я все правильно сделал,  но надо подсократить  — в итоге  осталось процентов 10 от того, что написал. Я хорошо помню то волнующее чувство, которое испытал, когда купил  газету и увидел свою фамилию, помню, как у меня задрожала рука. Это был конец 60-х, тогда в любой республике читающих людей было 90%.

Мне казалось, что все смотрят на меня и говорят: смотрите, вот идет молодой журналист, написавший эту статью! Газетная школа меня многому научила. Я стал писать более мускулисто, более сухо, более конкретно.  Я понял, что суесловие в литературе не нужно и даже  вредно. Но потом я почему-то поступил в политехнический, почему-то его бросил, потом поступил в литературный в Москве, окончил, и уже во время учебы стал профессиональным писателем.

— Как Вы относитесь к поколению людей, рожденных в 1960-70-х годах, чья юность пришлась на развал СССР — его часто называют потерянным?

— Когда я пишу, я думаю о своем нормальном, умном читателе, который любит читать и размышлять. Я не вижу особой трагедии в том, что кто-то причисляет себя к этому поколению. Я каждое утро просматриваю прессу: сайты, газеты и фейсбук. Очень много смешного, конечно, в фб, ничего не поделаешь – это отражение нашей жизни,  там, как и в любом обществе, дураков больше, чем умных.

Однажды как-то я не удержался и поставил свой коммент – похвалил Ильхама Алиева. Я всегда хвалю нашего президента, считаю, что он идет правильным путем, много чего делает.  Но человеческое общество устроено таким образом, что не бывает, чтобы все до единого были довольны своим руководителем. И мне один пользователь отвечает: вот вы хвалите президента, а я работаю профессором и зарабатываю всего 450 манатов. Я ему пишу: ну тогда нечего сидеть в фб с утра до вечера – иди и зарабатывай, если  тебе не хватает профессорского оклада!

«Творческий тандем – это всегда  сложное сотрудничество двух талантливых людей»

— Насколько важно для писателя определиться с жанром?

— Я считаю, совершенно не обязательно определяться с жанром. Я пишу в разных жанрах, пишу прозу, сценарии, пьесы — это могут быть самые разные жанры, особенно, если пишешь на заказ. В этом отношении я всеядный,  и по-моему у меня получается.

— После премьеры спектакля по вашей пьесе «Меме» вы признались, что Эмин Мирабдуллаев, режиссер спектакля ввел в вашу пьесу кое-что от себя, чего не было в оригинале. Как Вы относитесь к такому вторжению в авторское произведение?

— Я нормально к этому отношусь. Это неизбежно, ведь режиссер тоже творческая личность, и он может видеть твою вещь по-другому. Режиссер и сценарист – творческий тандем, в котором мы работаем вместе. Например, моя вещь «Нонсенс» была философская, немного тяжеловатая для театра, может, слишком умная. Когда я пришел на прогон спектакля, я откровенно ужаснулся: режиссер Ирана Тагизаде  разбавила серьезный сюжет музыкой и сделала из него настоящее шоу. Но она талантливый режиссер, и это было ее прочтение. Вспомните Феллини и  Тонино Гуэрра. Творческий тандем – это всегда  сложное сотрудничество двух талантливых людей.

— Писатель часто оказывается пророком каких-то событий. Что-нибудь сбылось из написанного 30-40 лет назад?

— Был один интересный случай. Мне позвонил молодой человек и попросил встретиться. Позже он рассказал, что летел куда-то и в аэропорту в ожидании рейса увлекся чтением моей книги, пропустил свой рейс, и сколько ни просил, его не пустили в самолет. А потом он услышал, что этот самолет потерпел крушение. А по поводу «сбылось»… да, иногда мне люди говорят, что что-то из прочитанного ими в моих рассказах сбывалось.

— У Вас есть любимая книга, написанная Вами?

У любого писателя, будь то Толстой или Шекспир, есть вершина творчества. «Гамлет», «Ромео и Джульетта» — вершина Шекспира; Толстого – «Война и мир», Достоевского – «Идиот» и «Братья Карамазовы». У меня в творчестве тоже есть такие «вершины» — то, что у меня особенно получилось. Например, названная книга «Всадник в ночи» – ее до сих пор ищут, спрашивают. И это несмотря на то, что после этого я написал, на мой взгляд, что–то гораздо более глубокое  и интересное. Но это не означает, что эти свои вершины я очень люблю.

— Существуют темы, неприемлемые для Вас, к чему сознательно не хотите прикасаться?

— Нет таких тем, в искусстве вообще нет запретных тем. Все зависит лишь от уровня исполнения, таланта. Есть такие темы, к которым нужно относиться осторожно из этических соображений. Всегда найдется группа людей, готовых в литературе, искусстве пойти на все во имя пускай и кратковременной славы. Но надо понимать, что мы пишем не для группы людей, писатель должен быть выше всего этого, он должен вести людей за собой.

— Как думаете, современная литература продолжает традицию  сохранять общечеловеческие ценности?

— Несомненно. В том числе и моя любимая латиноамериканская  литература.  Повторяю, все зависит от уровня таланта. Писатель не может быть человеконенавистником априори. Некоторые живут с мыслью, что планета наша перенаселена и ее надо уничтожить – отсюда теория геноцида, фашизма. Есть писатели, которые поддерживают эти идеи. Я думаю, их нельзя называть писателями, потому что писатель должен прежде всего любить человека.

— Если не секрет, какой самый ценный для себя подарок Вы хотели бы получить на юбилей в следующем году?

— За свою творческую деятельность я не раз был отмечен наградами: наш общенациональный лидер Гейдар Алиев присвоил мне звание заслуженного деятеля искусств, президент Ильхам Алиев назначил президентскую стипендию, наградил орденом «Şöhrət».  В молодости я не придавал особого значения такому понятию как здоровье, а сейчас уже понимаю, как это важно быть здоровым. Но мне не хотелось бы заканчивать на такой тривиальной ноте. Мне бы очень хотелось, чтобы число читателей все время росло. Сейчас многие обращаются к интернету. Да, это неизбежно – интернет стал частью нашего быта. Но вместе с тем нельзя забывать и о духовной пище, о том, что информация из интернета адресована нашему уму, а художественная литература – нашему сердцу!