Вот подумалось, так часто вспоминаю своё родное Харьковское училище МВД, что грешно было бы не вспомнить и командиров. Они этого заслуживают. Ну, самый главный, — это полковник Капустянский, Алексей Гаврилович, начальник училища, именуемый курсантами всех поколений не иначе, как – Батя! И командир дивизиона майор Феденко, был хорош. Прекрасные, внимательные, заботливые, хоть и в меру строгие командиры-наставники. И преподаватели замечательные. Всех уважаю, помню, люблю. Но отдельно и особо про командира взвода Бобонца расскажу. Уж такого-то командира, не забудешь никогда.
…Без ложной скромности скажу, ко мне с уважением относились и Капустянский, и Феденко. И не просто уважали, а при каждом удобном случае, с пафосом называли… гордостью училища! Ну, как же, отличник учёбы, мастер спорта, чемпион и рекордсмен, хорошую команду из курсантов создал, успешно тренировал.
Кстати, в нашем училище всегда ценили и уважали чемпионов. На самом видном месте, в центральном холле, висели большие портреты самых знаменитых наших спортсменов-выпускников, известных всему миру, заслуженных мастеров спорта СССР конькобежца Олега Гончаренко и тяжелоатлета Леонида Жаботинского, которыми гордилась вся страна. А уж мы-то как гордились!
Начальник училища, как мог, оберегал спортсменов от лишних нагрузок, создавал нам всяческие условия для регулярных, успешных тренировок и последующих выступлений на турнирах. В связи с чем дал негласное указание всем командирам, как можно реже привлекать спортсменов, а уж тем более чемпионов, к несению службы в нарядах.
Подозреваю, что Коля Бобонец, как раз за это и невзлюбил меня, как, впрочем, и я его тоже. Взаимная и крепкая нелюбовь, которую невозможно было скрыть, длилась между нами, бесконечно долго, до самого выпуска. И не только у меня одного была такая диспозиция к нему. Все во взводе, за глаза, называли его не иначе, как… Мусей. Дело в том, что у него на руке, на самом видном месте, красовалась классная татуировка: «Муся». Крепкая любовь, надо полагать. Хотя на настоящего героя-любовника он явно не тянул. Не было в нём особого, для таких случаев, как я понимаю, мужского изящества.
…Однажды, из вредности характера, находясь в строю, вдруг вежливо спрашиваю: «Товарищ старший сержант, а можно задать вам один вопрос?». И вдруг слышу грубый и казённый ответ: «Р-раз-говорчики в строю!».
Ясно, значит нельзя. Значит надо спрашивать. И я спрашиваю: «Товарищ старший сержант, а как правильно пишется ваша фамилия, Бо-бо-нец или Ба-ба-нец?»
Взвод просто рухнул от смеха. А командир тут же выдал мне ответ по заслугам: «Три наряда вне очереди!». – «Нет, ну мне же интересно!». – «Пять нарядов!». Всё, хватит. Больше не надо! Пять нарядов — это круто! «Смертный» приговор для спортсмена!
Все стали мне сочувствовать: плакали мои тренировки, из нарядов не буду вылезать. Да ещё, наверняка, дневальным! Самый унизительный вид наряда, сутками торчать у тумбочки, как посмешище! В общем, оторвался Бобонец на мне, по полной программе.
…В тот же день, на вечерней поверке, старшина Каримов, формируя суточный наряд, громко объявляет: «Девятый взвод, одного дневального!».
А Бобонец, как раз ждал этого счастливого момента, и тут же выпалил с восторгом: «Та-та-рин-цев!». И стоит, улыбается, весь такой гордый и счастливый!
Старшина выдержал небольшую паузу и вновь повторил: «Девятый взвод, одного дневального!». Бобонец, без всякой паузы вновь громко назвал мою фамилию.
Тогда старшина, хитро глядя на ехидно улыбающегося злыдня, громогласно объявил: «Та-а-ак, записываем: дневальный от девятого взвода… старший сержант Ба-ба-нец!».
Дивизион взорвался страшным хохотом! Ведь дневальный, это для рядовых! А он…
… Он, конечно, не знал, а старшина знал, что на меня накануне пришёл вызов из Москвы, и я утром отправляюсь в столицу, а далее, в составе молодёжной сборной страны — в Прагу! На международный турнир по тяжёлой атлетике.
Мои друзья, особенно земляки-бакинцы, а их в дивизионе было много, искренне гордились этим обстоятельством, поздравляли, успехов желали. Все, кроме Бобонца.
…В общем, уехал в Москву, слетал в Прагу, успешно выступил, вернулся с победой. На самом высоком уровне меня горячо поздравили и Капустянский, и Феденко, и старшина Каримов, преподаватели. Думал, сейчас и Коля Бобонец подойдёт, руку пожмёт. Мужик ты, или не мужик? Не мужик! Даже и не подумал. В упор не видел героя дня!
Однако, на первой же вечерней поверке, когда старшина запросил одного дневального от девятого взвода, наш ненаглядный красавец, Коля Бобонец, опять же назвал фамилию… Ну, вы поняли, чью фамилию он назвал.
Старшина чуть в обморок не упал от такого идиотизма и упрямства:
— Ну, Ба-ба-нец, ты доиграешься! Дождёшься! — подытожил он ситуацию.
И точно, доигрался! Дождался…
…Когда все мы стали лейтенантами, то дружно взяли на руки лейтенанта Бобонца, и понесли к… бассейну! Была такая многолетняя курсантская традиция: сержантов-злыдней, по выпуску, прямо в парадном мундире в воду окунать, купать, от злобы и вредности отмывать. Вот и настала пора… Бобонца!
Да воздастся каждому по заслугам его! – как записано в святом писании.
Коленька, милый, если ты читаешь, как поживаешь? А я всё такой же, каким меня знаешь.
Валерий ТАТАРИНЦЕВ