Иногда кажется, что он, как небезызвестный герой Сервантеса – Дон Кихот, безуспешно борется «с ветряными мельницами», почти в одиночестве ведя решительную борьбу с безнравственностью в культуре – кино, телевидении. Однако он так не считает и доказывает это конкретными результатами своей работы.
Мы встретились с Николаем Петровичем Бурляевым, народным артистом России, бессменным президентом Международного кинофорума «Золотой Витязь», членом правления Союза кинематографистов РФ, членом Союза писателей, академиком Международной славянской академии, членом Патриаршего совета по культуре в преддверии его 70-летнего юбилея.
— Николай Петрович, по счастливому совпадению в этом году, в Год Российского кино, мы отмечаем букет замечательных круглых дат – ваше 70-летие, 55-летие и 50-летие выхода на экраны двух великих фильмов Андрея Тарковского «Иваново детство» и «Андрей Рублёв», 30-летие выхода фильма «Лермонтов» и 25-летие главного вашего детища – Международного кинофорума «Золотой Витязь», с чем я вас с огромным удовольствием поздравляю и желаю счастливого творческого долголетия.
— Спасибо.
— Фильм «Лермонтов», который является вашим безусловным авторским детищем, где вы выступили как сценарист, режиссер и исполнитель главной роли – Лермонтова. Мы не будем сейчас говорить о том, как приняла его критика, сколько крови и нервов стоил вам этот фильм, сейчас важно ваше личное восприятие этого образа, ваши ощущения и ваше от ношение к этому фильму. Вы говорили в своих прошлых интервью, что это была роль-исповедь, где в образе Лермонтова вы выразили и воплотили всё, что накопилось в вашей душе – словом, как вы сказали однажды, «спели свою песню души». После этой роли Вы долгое время практически нигде не снимались. Но потом вышел фильм, и роль, которая бывает в судьбе артиста, может быть только раз в жизни, да и то не у каждого. Я говорю о роли Иешуа Га-Ноцри в фильме Юрия Кары «Мастер и Маргарита». И после этого вы уже совсем исчезли с наших киноэкранов. Почему?
— В истории человечества нет более высокого и недосягаемого образа, чем образ Иисуса Христа. Это истина. И путь, и истина. Поэтому после попыток какого-то посильного приближения к этому образу, играть то, что сейчас предлагают мне, просто невозможно, это значит быть человеком самой древнейшей профессии, который торгует собой. Поэтому я отказываюсь от ролей, но я не зарекаюсь, что когда-нибудь не появится такой образ, который не уронит того, что было достигнуто раньше.
— Андрей Кончаловский сказал как-то о вас, что вы не доиграли своих ролей и в кино, и в театре. Ведь это так и есть, к сожалению.
— Да, я знаю, что Андрей Кончаловский и Инна Чурикова однажды действительно так сказали обо мне, и я согласен с ними. Это правда. Но я вам уже говорил, по какой причине я отказывался всё это время играть. Я не желаю участвовать в этом рыночном процессе, в которое погрузилось наше современное кино. Но, может быть, скоро что-то изменится, и я, возможно, ещё приму участие в кино и как актер, и как режиссер или продюсер. Не часто, быть может, потому что на хорошее кино нужно не менее года, это как родить ребёнка. Так что всё возможно ещё впереди.
— А пока вы решили заполнить вакуум чем-то другим и создали Международный кинофорум «Золотой Витязь», где вот уже четверть века самоотверженно занимаетесь им, отдавая ему все свои силы, душу и добрые порывы. Расскажите, пожалуйста, как и с чего всё началось?
— Идея открыть кинофорум «Золотой Витязь» возникла спонтанно, буквально, можно сказать, за полчаса. В начале 90-х, как вы знаете, отечественный кинематограф стал разваливаться. Нужно было создавать что-то альтернативное ему. Помню, сидели мы как-то у белорусского режиссера Виктора Турова с Владимиром Гостюхиным, пили на кухне чай. Разговорились о кино, киношных проблемах и решили, что надо придумать какую-то альтернативу создавшемуся положению, и тогда родилась идея создания славянского кинофестиваля, который бы объединил представителей искусства всего славянского мира, где бы показывалось лучшее кино. Я стал думать над образом и названием фестиваля. И всё как-то разом стало складываться. Хотелось, чтобы кинофорум назывался по-русски красиво, мощно, и мы назвали его «Золотым Витязем». Девиз фестиваля, я считаю, был как бы оставлен мне Андреем Тарковским. Он сам говорил об этом же в то время, когда появился «Золотой Витязь». Тогда он жил в Италии, и я читал его последнее интервью. Он говорил, что кино должно быть поэтичным, оно должно возвышать человеческую душу. А я здесь, в России, говорил об этом же, поэтому девизом фестиваля и стал именно такой – «За нравственные идеалы, за возвышение души человека».
— Вы начинали его как кинофорум славянских православных народов, а потом расширили свою географию и концептуально изменились…
— Да, несколько позже наш славянский кинофорум значительно расширил свои границы, но его концепция и девиз «За нравственные идеалы, за возвышение души человека» остались прежними. Мне иногда задают вопрос православные неофиты, почему у нас принимают участие кинематографисты из таких стран, как Япония, Китай, Иран, Средняя Азия и др., то есть, представители разных конфессий? Я отвечаю им фразой крупнейшего русского мыслителя Ивана Александровича Ильина, который потрясающе говорил, передаю почти дословно, что каждый художник в творчестве устремлен к совершенству, и это его приводит к престолу Господню, и потому все художники делают дело религиозное и независимое от того, что они сами об этом думают, или к какой конфессии принадлежат. Это абсолютно правильно. Потому что Бог абсолютно над всеми, и человек творческий, если это истинное творчество, направлен ввысь, к Богу, и оттуда он получает высший импульс. Тарковский был проводником воли Божьей, он оттуда получал импульс, потому он недосягаем для всех. Не говоря впрямую о Боге, каждый его фильм был заряжен энергией самой высокой пробы.
— А чем отличается «Золотой Витязь» от других многочисленных кинофестивалей?
— Без ложной скромности скажу вам, что фестиваль «Золотой Витязь» на 93 процента отличается от всех ныне существующих фестивалей планеты, включая, и российских. Почему я так настойчиво это утверждаю? Наш фестиваль – это другой путь развития кинематографа. Когда братья Люмьер изобрели кино, миру была явлена Туринская плащаница. Негативное изображение Христа и негатив у Люмьеров. Как говорил Господь – вот вам два пути развития человечества: свидетельствовать о промысле божьем на земле или пойти по пути иному, уйти в доходный промысел. То, чем и занимаются по сей день наши кинематографисты, сделав из кино бизнес, доходный промысел. Я же пытаюсь противопоставить эффектной пустоте доходного промысла кинематографа, который искажает духовные ориентиры и смысл жизни поколения, и показать то, что было, есть и должно быть в искусстве кино, каким должно быть подлинное искусство вообще, чтобы послужить промыслу божьему, чем должен заниматься истинный человек культуры.
— За это время ваш кинофорум расширился тематически, появились и другие виды искусства.
— Однажды в Эдинбурге я увидел фестиваль искусств, где принимали участие разные виды искусства, не только кино. Мне понравилась эта идея, и я подумал, а почему бы и нам не сделать такое. И мы стали открывать последовательно фестивали – театральный, литературный, музыкальный, экологический, изобразительных искусств, боевых искусств. Но мы пошли дальше эдинбургского проекта. Если у них фестиваль проходит только один месяц, то у нас наши тематические фестивали проходят в течение всего года в различных регионах страны, а также в других странах, например, в Болгарии и Сербии. Если у них делают 50 программ, то у нас их в 10 раз больше.
— Испытывали ли вы минуты слабости, не опускались ли руки, когда что-то не складывалось, не хватало, например, денег на ваши проекты, еще что-то шло не так, как хотелось?
— Руки не опускались, и разочарования не было никогда, хотя разные препятствия были. И от первого до двадцать пятого фестиваля, которое мы провели в этом году, было невероятно трудно. Особенно трудным было проведение юбилейного, 25-го фестиваля. Но я знал, что я должен сделать всё возможное, чтобы фестиваль состоялся. Я должен был все выдержать, через всё пройти, унять гордыню, пройти через какие-то даже унижения, чтобы он остался в Севастополе. Денег никогда не было столько, сколько нужно для проведения фестиваля. Государство всегда помогало нам, но этого было совсем недостаточно, это составляло примерно одну шестую часть бюджета. Если честно, то это были как бы отписки, что, мол, вот мы даём деньги и фестивалю «Золотой Витязь». Мы ведь странствующий фестиваль, и, слава Богу, есть еще наша необъятная Россия-матушка, нам помогали на местах губернаторы, которые понимали, важность нашей работы, которой мы занимаемся, и мы всегда как-то выходили из положения.
Сейчас, скажу вам, особенно не опускаются руки, после того, как вышел Указ Президента В.В.Путина «О новой государственной культурной политике», в основу которого заложена основная концепция и весь предшествующий 25-летний опыт работы нашего фестиваля, девиз которого «За нравственные идеалы, за возвышение души человека». Это я вам могу сказать с полной ответственностью. Теперь, после издания указа во всех министерствах созданы общественные советы, с помощью которых отныне будет регулироваться работа Министерства культуры, и это не только даёт большую надежду на то, что положение дел будет меняться, но оно уже постепенно меняется.
— То есть, вы реально видите результаты работы вашего форума?
— Да, это вижу и я, и все мои сотрудники, которые все эти годы работают вместе со мной рука об руку. Часто даже работают без денег. Некоторые, правда, поработав несколько лет, и став профессионалом, не выдерживают, уходят. И я их понимаю, надо же как-то семью кормить. Но, основной костяк моих сотрудников остаются здесь и бескорыстно трудятся по много лет. А ведь у них тоже семьи, нужно кормить семью, растить детей, платить какие-то кредиты, долги, но они продолжают работать тут. Они, конечно, могут найти другую работу, где им будут платить больше, но они понимают, то, что они получают тут морально, они не получат нигде.
— «Золотой Витязь» уже навсегда «прописался» в Севастополе?
— Поначалу я хотел, чтобы мы остановились на Севастополе. Я с невероятными усилиями удерживался в Севастополе два года, особенно большого труда, нам стоило провести в этом году, как я уже говорил, 25-й, юбилейный фестиваль. Но уже принято решение, что фестиваль будет проходить по всей республике Крым, в разных его городах, включая, конечно, и Севастополь.
— Вы часто называете «Золотой Витязь» соборным местом, где собираются единомышленники, люди одной веры, одних устремлений. Как вы пришли к Богу, к вере? Может быть, это пришло к вам, когда вы сыграли в «Андрее Рублёве»?
— Я только на пути к Богу, к нему еще нужно прийти, и придёшь ты, когда уже туда придешь. И когда ты придёшь к Богу или к его оппоненту, тебя спросят там: «Как ты прожил жизнь?» И нужно будет ответить. Ведь человек рождается с ощущением Бога, это потом уже приходят размышления, сомнения и пр. Лермонтов говорил: «Есть чувство правды в сердце человека». Вот это и есть ощущение Бога, чувства правды. Оно, это ощущение, есть даже у атеистов, только они не отдают себе отчета в этом. У меня был спор с одним атеистом, Нобелевским лауреатом, он гордился тем, что он атеист. Наш спор был в прямом эфире в Ток-шоу Савика Шустера. Он откровенно говорил – я атеист, никакого Бога нет, что мы сами появились в этом мире, говорил о гармонии в природе и пр. А я спрашиваю: а кто создал эту гармонию? Менделеев, Ломоносов, Кеплер, Эйнштейн – все они были верующими людьми, хотя были крупнейшими учеными. Как говорил учитель Пушкина Державин: «Но сам собой я быть не мог, Твоё созданье я, Создатель, Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ податель, Душа души моей и Царь.». Выходит, все они были глупее этого Нобелевского лауреата? Мне очень жаль таких людей. Когда придёт их последний час, как они будут себя чувствовать, когда туда попадут? Я когда-то писал – «Река истины к свету течёт через заводи и заблуждения». Не все сразу приходят к пониманию Бога, через поиски и сомнения проходят многие. И Тарковский прошел через столько учений, дойдя до самых глубин, изучая разные течения и конфессии, ислам, дзен буддизм и др., прежде чем обрёл в душе Бога, пришёл к истинной вере, к христианству.
И тот же Серафим Роуз, ныне чтимый церковью, как святой. Будучи американцем, католиком, он пришел к христианской вере, пройдя католицизм, дзен-буддизм, ислам, изучая и другие конфессии. Как он сам рассказывал, что шёл по улице Сан-Франциско и зашёл в храм, с какими-то жёлтыми куполами, и, вдруг, услышал пение хора, увидел свечи, иконы, и, даже не зная старославянского языка, был потрясен пением. К нему явилось откровение, он, вдруг, заплакал и стал на колени. Он понял, что Бог живёт здесь, к которому он шёл все эти годы. И он принял христианство, и теперь стал святым. Так что, я еще пока на пути к Богу. Поиск идёт всю жизнь, и дай Бог нам, интеллигентам, не сбиться с пути, потому что так много лжепророков.
— В этом году у вас появилась новая должность, вы стали директором институтакультуры МЧС России. Расскажите, пожалуйста, об идеи создания этого института, и в чем состоят его задачи?
— Идея создания института культуры МЧС России родилась из соглашения между «Золотым Витязем» и МЧС о сотрудничестве на вечные времена. Министр МЧС одним из первых отреагировал на указ Президента о новой государственной культурной политике, и следующим шагом его было создание института культуры МЧС России, возглавить который, было предложено мне. Концепция работы института опиралась на всю ту 25-летнюю базу, которую собрал «Золотой Витязь». То есть, практически, теперь мы будем укреплять друг друга, и укреплять душу нашего народа. МЧС России и «Золотой Витязь 25 лет шли параллельно и не соприкасались. МЧС боролся за жизнь человека, а «Золотой Витязь» – за его душу, и мы поняли, что нам по пути, что в нынешней ситуации духовного состояния нашей страны мы должны вместе спасать и сохранять традиции нашей культуры. МЧС понял, что фраза Достоевского, о красоте, которая спасет мир, уже не совсем верна, что нужно спасать уже саму красоту. Наш институт обучает работников МЧС и их детей танцам,театральному искусству, риторике, культуре речи. Сейчас мы отрываембалетную студиюв Академии МЧС. По всей стране от Уссурийска, Дальнего Востока, до Калининграда, Северного Кавказа и Сибири мы открыли 20 киноклубов в управлениях МЧС, где показываем прекрасные фильмы из коллекции «Золотого Витязя», воспитывающие патриотический дух в сотрудниках МЧС и их семьях. Мы создали государственный хор МЧС. У меня очень дерзкие планы на будущее нашего взаимного сотрудничества, которые всячески поддерживаются министром, но пока нет возможностей для полной реализации этих планов. Со временем,Бог даст, мы создадим киностудию МЧС, и покажем, каким должен быть кинематограф в России, создадим государственный театр МЧС, и покажем, каким должен быть подлинный театр, создадим телевидение МЧС, и покажем, каким должно быть телевидение.
— Вы всю жизнь боретесь с безнравственностью, пошлостью, бездуховностью в культуре. Сейчас всё измеряется рыночными категориями. Как вы считаете, культура и рынок – понятия совместимые?
— Культура и рынок понятия категорически несовместимые! Еще Пушкин в своё время очень досадовал, что ему приходится брать по золотому за стих. И Гёте говорил, что песня, которая льётся из души, есть та награда, которая вознаграждает. Это абсолютно лукавая затея, на мой взгляд, – погружать культуру в рынок. К сожалению, и Россия поддалась этому, и пошла по рыночному пути существованиякультуры. Конечно, культура поддерживается государством, но этого недостаточно, на мой взгляд, и имеет неправильные правительственные ориентиры. Я говорил об этом с министром культуры, доказывал, что культура и рынок понятия несовместимые. Мы не должны, например, мерить успех фильма первым уикендом, это неправильная политика государства. Объясню это на примере фильма «Андрей Рублёв», который вначале не имел успеха, и его положили на полку на целых семь лет. В этом году мы отмечаем пятидесятилетие выхода фильма на экран. Что же произошло за эти годы? Сейчас он побил все кассовые рекорды. Я, например, до сих пор вижу очереди на этот фильм и во Франции, и США и в Южной Америке, потому что этот фильм – на все времена. Люди, посмотрев этот фильм, открывают для себя историю России, Андрея Рублева, древнерусскую живопись, многие из них воцерквляются, фильм поднимает дух нации. Такие фильмы окупаются за десятилетия, а не в первый уикенд. В России успех фильманужно измерять не первым уикендом, а вечностью, как фильмы Тарковского. Для этого нам нужны государственные кинотеатры, где будут показываться лучшие российские фильмы. А наше государство раздало кинотеатры в частные руки, теперь их никто назад не отдаст, они уже российский кинопрокат превратили в филиал американского кинопроката.
А мне говорят, кто сейчас пойдёт смотреть фильмы Тарковского? А я им на практике доказал, что наши фильмы могут конкурировать с голливудскими, что люди будут ходить на наше российское кино. Нужна только хорошая реклама, правильная культурная политика, правильная ориентация населения. Я на практике это доказал. Мне дали кинотеатр на полторы тысячи мест на окраине города. И я начал с того, что стал показывать «не рейтинговое», с точки зрения наших чиновников, кино, а документальные фильмы, и народ повалил, залы были полны. Люди стали приезжать из пригородов, чтобы посмотреть хорошее кино. Так что, многое зависит от нас самих, от нашего подхода к делу.
— Но ведь все кинематографисты как один, жалуются на недофинансирование кино и отсюда, мол, все беды, слабые фильмы, не дотягивающие до уровня мировых. Это уже стало притчей во языцех.
— Да, есть такая проблема. Финансирование культуры, и кино, в частности, это отдельная тема разговора. Но, не это главное. Проблема в том, какие фильмы делают сейчас наши режиссеры. Конечно, я их понимаю, режиссеры наши хотят встроиться в рыночный кинопоток доходного промысла, подражая Голливуду, чтобы не отстать от него, делают всякого рода блокбастеры и т.д. Я, который год, говорю о том, что бюджет министерства культуры должен быть равнозначен бюджету министерства обороны страны. Поскольку культура – это оборона души человека – если потеряем душу – страну можно сдавать без боя. Сейчас наш президент сделал исторический шаг, он издал указ о государственной культурной политике, в директиве которой в помощь чиновникам, которые растлевали нашу культуру, прописано всё, чему и кому они могут давать деньги. Теперь государство, основываясь на этом указе должно давать деньги тем фильмам, спектаклям, которые несут морально-этические нормы и духовно-нравственные категории нашей культуры. Теперь уже невозможно будет давать деньги разным «Тангейзерам», Серебренниковым, Богомоловым – растлителям театра, которые под видом нового современного искусства развращают зрителей, издеваясь над классикой и над человеком, внедряя в сознание свою патологию. Теперь им труднее будет требовать поддержку у государства, или им нужно будет меняться, пойти к врачам лечиться, или в храм – покаяться и больше не грешить.
— И всё жевся эта вакханалия по-прежнему процветает. Ничего у нас не меняется, ни в кино, ни на телевидении…
— Меняется. Не всё сразу. Не в одночасье это будет сделано, но теперь хотя бы есть рычаги, есть механизм, есть основа для принимающих решения чиновников. Уже делаются правильные поступки, например, как вы знаете, министр культуры уже снял с работы директора Новосибирского оперного театра, который позволил поставить провокационного «Тангейзера». Снят с работы художественный руководитель Пермского театра Мильграм, который был министром культуры в Перми и втащил в «культуру» города Гельмана с его краснымиуродцами, растративсотни миллионов. С этим еще предстоит разбираться. В общем, идут правильные шаги, правильные поступки. Но, конечно, пока еще по инерции продолжается растление театра, через всё тех же патологических режиссеров, псевдоноваторов. И всё же я вижу свет в конце тоннеля.
— Но, телевидение, кажется, накрепко потонуло в пошлости, безнравственности и пустоте …
— Когда в министерстве культуры Общественный совет обсуждал основы государственной культурной политики, я был одним из тех, кто активно пытался внести в Документ тему телевидения и кинематографа, потому что эти вопросы не были проработаны вообще.Это вызвало сопротивление руководства главных каналов, мол, не трогайте нас, у нас всё в отлажено, реклама идет, всё нормально. Они хотят продолжать понижение духовного уровня народа. Не получится! Придется и их переформатировать со временем.
— Вы оптимист?
— С тех пор, как вышел указ нашего Президента В.В.Путина о новой государственной культурной политике, я вновь обрёл оптимизм.
— Что для вас понятие «русский человек»? Кого можно назвать русским, только ли по крови, по корням своим русским, или это понятие гораздо шире?
— Могу назвать истинно русским Пушкина – эфиопа, как о нём говорил Гоголь, «такой русский, который еще явится через двести лет», или ещё, Лермонтов – шотландец, Блок – немец, Тютчев, в чьих жилах текла татарская кровь – все они – Русские, с большой буквы. Русский – это понятие не по крови, это понятие скорее географическое. Вот как, на одной шестой части Земли рождаются и переплавляются такие, так сказать, души, как Блок, Лермонтов, Пушкин, Тютчев и др.? Когда в Отечественную войну в плен брали, скажем, якута, украинца, узбека, они не говорили у нас пленные якуты, украинцы, узбеки и т.д., а говорили – пленные русские. Словом, человек, знающий русский язык, выросший на русской культуре, чтивший русские традиции, русский дух, и есть русский человек, какой бы крови он ни был.
— Как известно, за молодёжью – будущее. Какой вы её видите, нашу современную молодежь?
— Отношение к молодёжи у меня двоякое. Могу вслед за Лермонтовым повторить: «Печально я гляжу на наше поколенье, его грядущее иль пусто, иль темно». Современная молодёжь отдана на волю лукавого, она сейчас думает, что, самое главное сейчас – деньги, карьера, успех.
Но вместе с тем, я вижу и другую молодёжь, сохранившую чистоту души в этом омерзительном, «толерантном», то есть, терпимом ко греху, мире. Я вижу эти души. И есть надежда, что не всё потеряно.У меня пятеро детей, я знаю, как это сложно, сохранить чувство правды в сердце,как трудно сохранить чистоту. Но к этому нужно стремиться. У нас очень короткий жизненный путь, а там нас ждёт вечность, и надо успеть подготовить свою жизнь к вечности. Ты приходишь туда такой, как ты отсюда уходишьи таким ты будешь уже вечно.
К сожалению, с нашим постперестроечным поколением крепко поработаллукавый, при помощи наших чиновников, и нашего правительства, дозволившего всё это безобразие – жизнь без образа Божьего. И министры культуры, которые были прежде, открыто говорили на Коллегии, что культуру надо подвинуть на панель. Был у нас министр культуры, особенно хорошо поработавший на «благо отечества», имея, например, очень «продвинутое» мнение относительно нашей литературы, русского языка, и в целом, культуры, опровергнув, например, Пушкина, как безнадёжно устаревшего поэта. А ненормативная лексика преподносилась как необходимый и обогащающий нашу русскую речь, компонент, без которого нет русского языка. Видимо, действительно, доведя до абсурда нашу жизнь, люди и впрямь уже не могут обойтись без элементарного мата. Вытеснив культуру на панель, «наши деятели» практически переформатировали киноиндустрию, проведя через президента указ об акционировании приватизации кинематографа, и наша киноиндустрия сейчас практически почти вся приватизирована. Мы говорили об этом еще, когда шла борьба за всё это. Мы говорили, что не всё можно отдавать в частные руки, например, бомба – это оружие. Но и экран – это тоже духовное стратегическое оружие государства. Как можно его отдавать в частные руки? Наше государство должно было проводить идею спасения нации через кинематограф и культуру. Как говорил в своё время Гоголь: «Идёт бой, самый главный бой, – бой за душу человека». И сейчас идёт бой. Но сейчас у нас появилось больше шансов победить в этом бою. Как говорили люди, жившие на Западе: «Спасение России – есть спасение мира, гибель России – есть гибель мира». Так вот у нас сейчас благодаря правильному шагу президента, издавшему указ о новой государственной культурной политике, есть шанс и самим спастись, и другим помочь, чтобы они поглядели на нас, на то, что мы не принимаем этого уродства: однополых браков, гомосексуализма, мы не будем считать это нормой. Это Россия, и здесь это не пройдёт.
— Николай Петрович, вы прекрасно читаете стихи. На открытии фестиваля в Севастополе я была поражена вашим вдохновенным чтением, проникающим в самую душу. Потрясающее впечатление! Один из ваших сыновей, Иван, – композитор, пишет прекрасную музыку. Вы могли бы совместно сделать музыкально-поэтическую программу, и выступать с ней, например, на ваших литературных фестивалях? Вам такое не приходило в голову?
— Но я это делаю. Я попробовал почитать с симфоническим оркестром Анатолия Ивановича Полетаева. Читал Языкова «К ненашим», Тютчева «К славянам», «Бога» Державина, читал и Пушкина «Клеветникам России». Это серьёзная работа. С оркестром получается оченьмощный духовный посыл. Но перед тем, как читать, я рассказываю зрителям, о чем писали эти поэты, как, например, у Державина родился «Бог», у Пушкина – «Клеветникам России», когда, в какое время это происходило, и тогда всё приобретает для зрителя иное звучание, они глубже понимают, какая это мощь, сила, как это сегодня актуально. Сейчас в наших планах сделать нечто подобное с оркестром В.И.Федосеева.
— Замечательно! Помимо прочего, я знаю, вы занимаетесь и писательской деятельностью. Что у вас на рабочем столе, какие книги читаете, что пишете?
— Я окончил два вуза, изучал и русскую, и зарубежную литературу, считаю, что я ее неплохо знаю. Сейчас, с возрастом, читаю меньше. В основном, практически ежедневно, читаю духовную литературу – Евангелие. В прошлом году написал один, в этом – заканчиваю второй сценарий. Возможно, скоро начну снимать фильм. Но это пока в проекте и подробнее говорить об этом пока рано.
— Что для вас ощущение счастья?
— Ощущение счастья, это чувство радости в сердце, у меня даже одна из моих книг так и называется «Одолевая радостью страдания».
— Есть ли у вас друг, которому вы могли бы доверить всё самое сокровенное, делиться с ним и радостью, и горем, доверять ему во всём, как самому себе?
— У меня много единомышленников, товарищей, но такого человека, которому я мог бы доверить абсолютно всё, и поделиться с ним самым сокровенным, наверное, нет. Это слишком серьёзно и ответственно.
— Что для вас семья? Какую роль вы отводите в семье жене, мужу? Какие, в вашем понятии – идеальная жена и идеальный муж?
— Я придерживаюсь патриархальных воззрений на семью, семейные отношения, хотя конечно, делаю иногда небольшие поправки по ходу жизни. Но, для меня идеальная жена – это не карьеристка, которая окончила вуз и хочет всего добиться сама, да еще и дочек своих учит, «ты должна быть независимой, мало ли кто попадётся в жизни, иди, учись, ты должна, ты должна, и т.д.». Я немало пожил, и в свои 70 лет утверждаю, что цель женщины, не в том, чтобы обрести как можно больше разных удовольствий и благ, а быть женой и матерью, рожать и воспитывать детей, ухаживать за ними, поддерживать семейный очаг. Я говорю немодные вещи, но так Бог задумал, сейчас люди пытаются идти против закона Божьего, и это ведёт к полному распаду. Дьявол работает неустанно, и ему очень многое удалось, через эмансипацию,через, так называемую, «демократию» и«толерантность». Через эти лукавые посылы, мол, «женщина, ты такая же, как и мужчина». Да не такая же! Другая! Разные задачи у нас. У мужчин – быть защитником в семье, добытчиком, оберегать свою женщину, быть верным, и женщина должна быть такой же, заниматься домом, детьми. Некоторые актрисы оглядываются на свою жизнь, детей нет, семьи нет – «Но я же жертвовала ради искусства – говорит она!». «Да что ты сделала-то в искусстве, раздевалась на экране, чтобы дети твои потом всё это видели?». Вот такие мои воззрения на семью и семейные отношения.
— У вас пятеро детей. Все уже выросли, почти все уже приобрели профессии, кроме младших, которые, пока студенты. Скажите, как вы воспитывали своих детей, когда они были маленькими, может быть, вы придерживались каких-то особых методов воспитания?
— Да нет никаких особых методов воспитания у нас в семье. Я считаю, что главное, это пример родителей, это всегда, самый эффективный и действенный метод воспитания, лучше всяких слов, нотаций, нудных нравоучений. Девочки стараются подражать во всём маме, поэтому она должна быть примером для них, ну, а папа, естественно, должен быть авторитетом для мальчиков, которому сын захочет подражать. Всё просто. Если, всё же возникают какие-то недомолвки или разногласия, пытаемся поговорить спокойно и рассудительно, убедить, если нужно, аргументами, может быть, в чём-то помочь. Ну, и надо их приводить к Богу, чтобы они понимали, что он есть, и что, за всё придётся отвечать, поэтому нужно жить чисто, поступать чисто и думать чисто.
— Вам исполнилось семьдесят. Вы совсем не выглядите на свой возраст. Вы стройны, очень подвижны, энергичны, у вас прекрасная память. У вас есть какой-то секрет молодости?
— Сегодня я не открою вам свой секрет, а скажу его много позже. Когда мне было 36 лет, я решил бросить курить, хотя двадцать лет до этого курил. И вот в этот день я сочинил такую частушку: «В тридцать шесть курить я бросил, в сорок – может, брошу пить. Неужели же в сто восемь перестану я любить?». Вот в сто восемь я, может быть, и открою вам свой секрет.
— Ну, что ж, подождём. И спасибо вам за беседу.
Беседовала Фаина Зименкова
